В приоткрытом дверном проеме, выходящем в дворовую галерею, остывала на сквозняке десятилитровая кастрюля с компотом. Вечер шелестел над ней тюлевой занавеской, наглаживая кота Петра от хвоста и до усов. Петр периодически потягивался и с зевком ловил когтем край фестона. Недолго рассматривал добычу, и дернув лапой отпускал занавеску обратно в свободный полет.
В дом кот не заходил, там было душно и многолюдно, он предпочитал прохладные доски галереи и сквозняк с кухонными запахами – сегодня пахло свободой, морем и странствиями. Жарили рыбу.
– Пеца, кс-кс, иди суда, Пеца, – взывала к нему хозяйка из кухни, – иди ко мне, что я тебе дам, ммм… Иди, буду чистить тебе рибу. Иди мой сладкий, кости все сниму, чтоб ты, как в прошлый раз, подлец, не изошел жизнью на все деньги в ветеринарке…
– Муся, я конечно, извиняюсь, что вторгаюсь в ваш с котом разговор, но мне дико интересно, что должно сделаться мне, чтобы получить рибу без костей? – подал голос из темноты комнаты обладатель скрипучей софы “Юность”.
Муся вздохнула в сторону софы и выложила горкой рыбное филе в блюдце.
– Тебе, Борис, должно сделаться стыдно, что ты, человек с полным комплектом пальцев на руках, пытаешься конкурировать с Петром, которому приходится стоять на этих пальцах, пока он ест.
Софа озадаченно скрипнула и жалобно попросила хотя бы налить компотика.
– Лень – твое всё, Борюсик, – приговаривала Муся, переливая компот через край кастрюли в кувшин, – тебе даже кот не конкурент, того хотя бы голод с места поднимет, а тебя только жажда наживы…
“Юность” тактично помалкивала, дожидаясь компота, а обласканный занавеской и хозяйкой кот, жмурясь, ел рыбу, стаскивая ее с блюдца на доски галереи.
Вечерний ветер свободы звал его в странствия по соседским дворам, но рыба тянула ко дну, обещая сладкий сон, сквозняк и завтрашний сытый день…
Anna Vladimirovna