Есть у меня в запасе история, вернее, она не моя – бабушкина.
За всю нашу долгую совместную жизнь, а умерла бабушка, когда мне было 42, она была рассказана лишь единожды – теплым летним вечером 1991 года, мне, шестнадцатилетней, и я поверила ей безоговорочно и больше никогда об этом не спрашивала.
Осенью 1937 года бабушка пошла в первый класс одной из московских школ.
В один из первых учебных дней учительница попросила встать тех детей, кто носит крестик.
Так получилось, что встала только одна бабушка – то ли другие похитрее были, то ли действительно не носили.
Учительница рассказала классу, как это стыдно и не к лицу советскому ребёнку, и сняла с бабушкиной шеи медный крестик на тесемке.
Был последний урок, после которого бабушка, совершенно понурая, пошла прямиком домой.
Пришла – и на столе, за которым она делала уроки, увидела свой медный крестик на тесемке. Дома никого не было.
(с) Olga Grishina-Orlova
