Первый раз Татьяна позвонила поздно вечером.
Когда я надеваю пижаму у туристов обычно рассвет, и им надо срочно уточнять год рождения курицы для чахохбили на третий день тура. Я привыкла.
Говорили мы недолго, всего два часа сорок минут и это Таня только перечисляла компании, которыми она управляет.
Уже под конец задушевной финансовой сводки Форбс, она сообщила, что у нее есть мечта. И мечту свою она исполнит в Грузии. Какая именно – об это подробнее на месте.
Наверно вы понимаете, что в списке психических состояний человека, управляющего заводами, фабриками, корпорациями и всякими другими стальнояйцевыми организациями, такого понятия, как «сомнение» быть не могло.
Доигралась, подумала я. Потому что, во-первых, на грузин сильно наговаривают, а во-вторых мои почки не такие уж свежие, они явно не приживутся.
Все остальные мечты у Тани должны были быть исполнены сорок миллионов пакетов акций назад.
Чем я поздним бюджетным грузинским вечером в пижаме со слониками могла помочь? Да и не в пижаме я очень плохо исполняю мечты.
Затем мобильная связь стала стремительно портиться, Таня прокричала, что у нее сейчас переговоры на Фиджи и в исследовательской лаборатории по ядерному оружию наверно бронированные стены и не пускают сигнал.))
И чтоб я встречала ее 1 августа в тбилисском аэропорту и бюджет неограничен.
Будем реализовывать нереализованное целых три дня. Все, до встречи.
Я пошла в детскую и поцеловала детей.
Потом до пяти утра я пила грузинский коктейль Блади Мери, когда чачу закусываешь помидором, и ждала утра, когда можно будет разбудить Гоги и начать нервничать дуэтом.
Уважаемый дядя Гоги, для меня просто Гоги за давностью знакомства, человек неординарный.
Для начала он сказочный винодел.
Потом он неповторимый повар, сомелье, сырный сомелье, бариста, купажист, ремюер (погуглите).
Еще он неповторимый певец, местами танцор, барабанщик и лошкарь (прикиньте).
И на десерт он читает стихи так, что при мне олимпийский чемпион по греко-римской борьбе расплакался, как прыщавый студент второго курса педагогического факультета.
Цепляющихся за его вишневые деревья деревья гостей, обычно ласково тащат к автобусам, потому что остаться жить у Гоги всем трем миллионам посетителей в год нереально.
У Гоги, как у Якубовича, есть комната подарков, куда все рыдающие от неминуемого расставания затем из дома шлют ему картины, статуэтки, сушеные арбузы и письма со следами слез, а бывало и розовой помады.
Он может все, надеялась я.
Поэтому Гоги обязан был спасти боевую подругу от ядерной боеголовки в случае провала.
Рано утром связь была не очень, по-видимому переговоры на Фиджи шли хорошо.
Я успела вкратце описать неминуемое, задать координаты по датам и предупредить, что будет желание, которое надо будет исполнить.
Да, Гоги, мычи-не мычи, а исполнить придется. Слово гостя – закон. Сами придумали – вот и…
И оборвалось.
Оставалось четыре дня до прилета, спаси и сохрани, гостьи.
Если вы видели картину Виктора Васнецова «Аленушка», то вы имеете представление как я с раннего утра расположилась в тбилисском аэропорту.
С раннего это чтобы на всякий случай.
Еще на всякий случай у меня была с собой фляжка с 73-х градусной чачей и осиновый кол.
Самолет совершил посадку на 23 минуты раньше назначенного срока, чему я совершенно не удивилась.
Таня вышла чеканным шагом и обдала меня облаком духов, которых не существует в продаже для смертных.
Приятная железобетонная женщина около пятидесяти, ухоженная и благожелательная, как вся первая тридцатка списка самых-самых.
– Валечка, как я рада вас видеть, – обняла меня Таня, я расслабилась и почти перестала заикаться, – ну что, стартуем? Со мной два помощника – Гена и Антоша (шкаф Гена кивнул, а шкаф Антоша поправил лацкан костюма Бриони и внутренне сфотографировал меня в профиль и анфас) мне придется уделять немного времени неотложным рабочим вопросам.
После Грузии у меня форум и конгресс.
А также пара межгалактических воин, пленум и гонка разоружения, хотела продолжить я, но по ширине плеч Антоши было понятно, что юмор в пуленепробиваемых лабораториях не в моде.
И мы выехали.
Первый день по столице прошел отлично.
Татьяна искренне интересовалась вехами, периодами и царями. Восхищалась природой и вообще была отличной теткой.
Мы находились, наездились, поужинали с непродаваемым вином и они удалились в гостиницу на сон.
Про тайную мечту не было сказано ни слова.
Утром следующего дня мы выехали в Кахетию к Гоги. С ночевкой.
За рулем должен был быть непосредственно Гена.
Дорогу показывать должна была я.
Тане так было спокойнее, несмотря на платиновую страховку всего, что только может случиться с человеком в жизни.
Но она была наслышана о правилах вождения горячих кавказцев.
Дорога была несложной, пару раз вышли подышать и доехали к обеду.
Начиналось самое эпическое.
Вышли из машины.
В заборе Гоги в нескольких местах торчали ранее невиданные там пучки ромашек и еще каких-то лютиков. Видимо для красоты. По лютикам я поняла, что нервничал Гоги не меньше моего.
Вошли во двор.
На маленьком столике возле груши, где раньше всегда валялись мелочи типа пепельницы, яблок и пары бокалов, сейчас лежала стопка бумаг максимально делового вида и две книги – одна на французском и одна на английском языках.
Старый, вечно лохматый и кашляющий кобель Буба сегодня был вычесан и прилизан и подозрительно не кашлял.
Подрезанную траву можно было мерять сантиметром – везде бы дало ровно двенадцать.
Квеври для вина обмыты и горлышками смотрели все в одну сторону – на гостей.
Гравий, дорожки, покрашенные деревья – все блестело, как медный таз.
Гоги вышел с голливудской улыбкой шагающего на эшафот.
Его обычный внешний вид небрежного грузинского винодела был радикально изменен – белая сорочка с шейным платком (на случай европейского предпочтения) завершался народными грузинскими штанами с сияющими новейшими сапогами (на случай необходимости национального колорита). Это уже была паника.
О боже, какие гости, да где ж вы так долго, да мы заждались.
Буба попытался зевнуть и испортить прическу, но с летней кухни на него кто-то аккуратно гаркнул и метнул сливой.
Гостей завели в дом и рассадили.
Мариам, жена Гоги, занесла прохладительные напитки и начала расставлять немеряное количество бокалов для вина.
Сын Гоги, Арчил, устроил подробную экскурсию по дому, винодельне и двору.
Таня абсолютно органично вписывалась в домашнюю ситуацию, даже Гена с Антошей сняли пиджаки.
Гоги сжал мне руку и аккуратно вытащил на крыльцо.
– Валя, какое у нее желание?
– Гоги, пока не знаю. Она не говорит.
– Что ты со мной делаешь. Я составил список из сорока восьми возможных вариантов.
У меня на кухне вторые сутки не выключаются печи, готово грузинское меню, французское и шведский стол.
Пол деревни стригли кусты, красили деревья, чесали Бубу. Не спрашивай, зачем.
Мы восстановили мост на реке на всякий случай. Вдруг она захочет с него прыгнуть.
Коней подковали – вай да конную прогулку решит.
На нашем базаре промыли улицы и всех продавцов одели в халаты. Весы отрегулировали.
Мужики с утра прошли по лесу отогнали подальше волков.
Коров всех передоили, чтобы не мычали, как оглашенные.
Всем велено красиво одеться, вдруг фотографировать будут.
Дальше.
Народный мужской хор в боевой готовности ждет звонка. Танцевальный коллектив – один взрослый, один детский тоже ждут отмашки.
Два лодочника с лодками на берегу готовы в любой момент вывезти показать нашу природу.
На винограднике четыре человека, если они захотят пообщаться с виноградом.
Вино поднял все восемь сортов за четыре лучших года.
Чача самая моя лучшая, ну ты знаешь.
Тамада с русским, английским и мегрельским (ну мало ли) тоже ждут.
В гостевом доме сменил подушки и кресла.
Сетки на всех окнах – не дай бог комары.
Утром до 10 ни одна муха не пискнет, я предупредил.
Тетю Тамару, нашу местную сказительницу тоже привезем, если гости захотят легенды-сказания послушать.
Пианино настроили тоже. Морду кабана со стены снимать или оставить – они не защитники экологии, ты не в курсе?
Чтоб не обидеть еще.. Что Она Хочет?
– Гоги, ждем
Гостей провели по дому, познакомили с домочадцами.
В погребе устроили двухчасовую бесподобную дегустацию с горячими и холодными закусками.
На стол накрыли на террасе.
Запах шашлыка от мангала смешался с ароматами вишни, черешни, инжира и акации.
Буба стоял по стойке смирно в метре от убийственного запаха и был готов уже хоть на химическую завивку, лишь бы кто-нибудь уронил сверху кусочек свининки.
Этаж грузинского перемежался с этажом французского.
Красная икра пыталась съехать на чакапули и начать международные отношения.
Горячий домашний лаваш с молочным сулгуни привел в восторг всех троих.
Расслабились все, даже сутки не спавший Гоги.
Оказалось, что Гена и Антоша умеют говорить очень теплые тосты, а Таня даже попыталась поблагодарить хозяев за радушие на грузинском.
Перешли к анекдотам.
К восьми часам солнце начало садиться, Таня вдруг поднялась и попросила Гоги показать ей инжировое дерево.
Гоги провел Таню и всех нас в сад.
Под лучами заходящего солнца проглядывались огромные, готовые лопнуть в любую минуту, иссиня-бордовые инжирины.
– Я когда была маленькой, – заговорила Таня, – то жила на Севере. И там почти не было фруктов, только мороженые.
Но однажды мой папа привез откуда-то пакет вот такого сочного инжира и сказал, что он из Грузии. Я его ела целую неделю по одной штучке. Папа рано умер, потом мама.
Мне пришлось одной пробиваться. Но когда я вспоминала тот инжир, мне становилось тепло.
И много лет у меня было заветное желание – приехать в Грузию, увидеть этот инжир и может на секунду прикоснуться к папе.
Гоги потянул ветку вниз, выбрал самый большой плод, сорвал его и обеими руками протянул его Тане.
Таня прижала его к губам и заплакала.
Гена закурил, Антон отошел к забору. Мариам и я тоже плакали.
А Гоги обнял Таню и они стояли так долго-долго.
– Ваш отец всегда смотрит на вас с небес. И мама. И сейчас они с вами. Это инжировое дерево ваше. Я вам его дарю. В любое время вы можете приехать сюда и вспомнить родных. Я бы очень хотел быть таким отцом, которого дочка или сын вспоминают через сорок лет со слезами.
————————–
Поздно вечером были и песни и танцы, а утром конная прогулка и речка на лодках.
Таня была счастливая и спокойная, а Гоги больше не нервничал, но много курил.
А вечером третьего дня она увезла в подарок ящик самого сладкого инжира из самого сердца Грузии.
Valentina Semilet
