…
– Мужик живет не затем, чтобы испытать всё на свете. Посмотреть все страны, перетрахать всех баб, заработать все деньги.
Тело может быть приковано даже к инвалидному креслу, в то время как через душу и мозг струится вся Вселенная.
Кто-то ищет “лучистый колчедан”, кто-то учится управлять геном, отвечающим за старение, кто-то строит роботов, избавляя людей от черной работы, кто-то один на лодке совершает кругосветку, чтобы доказать силу духа и Бога в нас – вот такие, строят новые реальности на дряхлеющем стремительно прежнем мире.
Для меня Фёдор Конюхов это прежде всего человек, доказавший физически существование Бога.
Я вскидываю на мужа глаза. Он совсем, то есть абсолютно, не религиозен. Эта фраза не из его репертуара:
– Как это? Что ты имеешь в виду?
– Помнишь кругосветное путешествие Конюхова из Австралии на воздушном шаре?
– Смутно. Там были какие-то сложности, как впрочем и в любой кругосветке…
– Нет. Там было чудо. Фёдор первым в мире облетел земной шар с первой попытки, поставив одновременно рекорды по скорости (11 дней), высоте полёта (более 11 тысяч метров) и дальности (35 тысяч километров), побив тем самым рекорды Стива Фоссета.
Всего было сделано раньше 29 попыток обогнуть земной шар на воздушном шаре, и только три из них оказались успешными.
Я тебе его рассказ найду:
“…Лететь вокруг света было и опасно, и страшно, и тяжело, но приятно, – рассказывает Фёдор. – Я в свои годы получил большое удовольствие от управления таким шаром. Я шёл очень хорошо, думал, что уложусь в 10 дней, но холодный фронт в Индийском океане заставил меня повернуть в сторону Антарктиды. У меня был выбор – идти под этим фронтом и потерять в скорости или перепрыгнуть через него.
В любом случае у меня не хватило бы топлива, и я упал бы в океан. Потому мы решили обогнуть этот фронт и удалиться в сторону Антарктиды, чтобы его обогнать.
Моим навигатором с суши был мой сын Оскар, он руководил полётом. И вот когда до Антарктиды оставалось меньше тысячи километров, меня начал накрывать этот фронт. Грозы, ветер…
Я подумал, что, наверное, столько грехов совершил, что сгорю не в аду, а здесь…
(За 11 суток полёта Фёдор почти не спал, даже минутная расслабленность могла привести к необратимым последствиям.) Вокруг полярная ночь, на солнечных батареях я бы не вылетел, использовал только гелиевые горелки.
Меня мотивировало то, что я не должен упасть хотя бы потому, что со мной был крест, в который вставлены мощи святых, а также икона Божьей Матери, написанная на Афоне специально для полёта.
Каким-то чудом я умудрился поймать нужную высоту и обогнать холодный фронт, после чего двинулся к Австралии, где была запланирована посадка.
С божьей помощью я вышел на австралийский аэропорт, мне нужно было 1000 метров для посадки на австралийской пустыне, но мне сказали, что у меня только 280, плюс надвигалась ночь, а там посадка запрещена – есть риск задеть линии электропередач. Пришлось экстренно садиться. Как видите, всё получилось.”
– И ты знаешь, в чем отдельный прикол? Он сел в той же точке в Австралии, из которой стартовал. Это было невероятно. В условиях шторма невозможно было такое рассчитать. Только высшей волей возможно такое свершение. Для меня это измеримый, свершившийся факт…
Мы помолчали. Говорить лишнего не хотелось. Все было на своих местах.
– А для тебя наш проект – как полет?
– Я всегда вижу новый мир, который строю. Помнишь, ты смеялась, что я фантазирую и Жюль Верн завернулся бы в блин, если бы побыл на наших рабочих совещаниях в Cognitive Pilot?
Но заметь, ты поверила мне тогда и роботы пашут поля, прежде всего российские. Да, мы рискуем не меньше Конюхова и штормит не по-детски периодически. Но я чувствую Бога с нами. Просто про это говорить нельзя.
Заметь, Федор никогда не лепит – вот я такой-то красавчег преодолел, пересек, поборол, герой и т.п.
Сколько наших с тобой знакомых, заработавших свои миллионы денег пускаются в экстрим пиар?
Один лезет на Монблан, а за ним прут шампанское на вертолете. Другой крутит бочки на истребителе до обмороков, подначивая лётчиков, а вы так, типа, можете.
Третий, лазает по буддистким высокогорным монастырям с толпой шерпов и обслуги.
И все это – не мужское.
Понтовая игра со смертью в люксовом сопровождении – в этом нет мужества, просто дворянская тупая удаль скучающего человека.
Это, извини меня, очень женское такое, эмоциональное.
Мужик должен генерить смыслы и воплощать их. Даже, если это выглядит, как фантазия откуда-то из детства. И тогда с ним Бог.
Как с Конюховым…
(с) Ольга Ускова
