Стою в очереди в паспортном столе.
Передо мной мужик непонятного возраста, в непонятной одежде.
Вроде в косухе, но в чёрных строгих штанах с хорошо выглаженными стрелками.
Вроде волосы до плеч, но их мало. Такой, знаете, Джеймс Хэтфилд на пенсии. Задумчив.
В глазах читается большой жизненный опыт, основанный на методе проб и ошибок.
В кабинете за столом сидит женщина в форме. Что-то пишет, потом кричит: «Следующий!».
К ней в кабинет заходит Джеймс и, вместо приветствия, выдает:
– С днём полиции, коллега! – Женщина прекращает писать, с ног до головы сканирует мужчину и отвечает.
– Спасибо. А Вы … Тоже имеете отношение?!
– Конечно, коллега!
– На пенсии?! – уже с интересом продолжала распутывать клубок женщина в форме.
– В какой-то степени. Наш отдел расформировали в 2011.
– Как интересно… Ну, тогда, вас тоже с нашим днём. Как известно бывших…
В этот момент в открытую дверь кабинета заглядывает мужчина из Таджикистана и задает вопрос:
– А где бланк…
Не успевает он договорить, как на него сразу обрушивается:
– В ПОРЯДКЕ ОЧЕРЕДИ! ВЫШЕЛ ОТСЮДА! – Тут же женщина смотрит на «коллегу», и с интонацией милого друга предлагает. – Присаживайтесь. Хотите чаю?
– Не откажусь, – мужчина садится на стул напротив её стола. Она наливает ему чай. Вся очередь с интересом наблюдает происходящее через открытую дверь.
– Коллектив хороший был?
– Ещё бы! Подбирались лучшие! Интеллигентные и образованные люди. Часами обсуждали мироустройство, римское право и палочную систему.
– Старая школа! Что говорить… Всё-таки… Не помню, какой отдел упразднили в 2011? Память моя последнее время…
– Вытрезвитель!
– Вы там работали?
– Нет, был частым клиентом.
Женщина перестала наливать чай. Села на своё место и стала громко смеяться. Как и вся очередь.
(с) Александр Бессонов
PS:
Это не станция подземки, это внутренности рояля Steinway
Чарльз Брукс — исключительно одарённый человек, которому удается сочетать глубокие знания музыковеда с мастерством фотографа.
Качество его снимков отмечают величайшие классические исполнители, поскольку эти изображения подчеркивают подход к музыкальным инструментам, который присущ только Чарльзу.
«Я хотел, чтобы зритель представлял себе инструмент живым, пока на нём играет мастер, и чтобы все могли зримо ощутить загадочный источник звуков.
Вставляя камеру внутрь инструментов, можно разглядеть признаки времени, красоту и структуру этих потаённых мест, которые, по обыкновению, скрыты от неопытного взгляда.
Заглянуть внутрь музыкального инструмента – это как заглянуть в душу музыки.»