Муж пошел за пивом и вернулся с кульком живых раков. Радостный такой.
– Сейчас, – говорит, – мы их будем варить.
Я говорю:
– Давай сам, я не притронусь. Раки все бодрые, инициативные, клешнями шевелят тревожно и усы топорщат, я такой грех на себя не возьму, живые души варить.
Сын тоже отнесся скептически:
– Я, – говорит, – шевелящееся не ем.
Муж, значит, их в кастрюлю сгрузил и начал радостно чем-то громыхать. А потом еще громыхнул, а потом еще, а потом кричит:
– Куда, куда вы, ссволочи!?
И мне кричит:
– Слушай, слушай, они по дому расползаются! Они лезут с кухни!
Тут мы с сыном синхронно двери заперли, я кричу:
– Лови их, твою мать, не хватало мне еще.
А он кричит на высоких нотах:
– Аааа, кошку! Не ешьте кошку! Ногу, ногу, оставьте!
Ну, в общем, понятно, что издевается, но фиг знает, чо у этих раков на уме.
Я так, по стеночке, робко до кухни пошла, вижу, кошку жопой вперед из кухни выносит, как взрывной волной.
Ну, я так же, по стеночке и вернулась, вообще членистоногих не сильно-то люблю, зачем судьбу испытывать. Пусть там сами как-то.
Утром встаю – кулинарный аквариум.
В огромном стеклянном салатнике вода, в воде укроп, в укропе вчерашние бодрые раки клешнями гребут.
У мужа спрашиваю:
– Это чо?
– Это, – говорит, – я Валентину с пацанами травы накидал.
– Чтоб к бульону привыкали?
– Не, чтоб им нескучно было.
Я спрашиваю:
– Валентин- это, простите, кто?
А он мне показывает, кто:
– Это, – говорит, – вот этот, вишь? Он тут самый бодрый.
А Валентин на меня глазки выпучил умильно, прямо “мама, мама, возьми меня на ручки”.
– Ну и что, – спрашиваю, – делать-то будем с животиною?
– Да чо, говорит, к вечеру вернусь да и сварю, я к ним так-то не особенно привязался.
Короче, к чему это я. Кто-нибудь знает, чем раков кормить? Валентину с пацанами у нас хорошо, воду им меняют, укроп они потрескали. Валентин прибавил в весе. Начал мужа узнавать.
(с)