Вышла прогуляться по деревне, и встретилась мне мрачная тётя Шура.
– Чему радуемся? – тяжело спросила тётя Шура.
Лицо её обещало скандал.
Я в испуге сказала, что не радуюсь, боже упаси, чему радоваться-то: жара, духота, пыль, слепни, мухи. Озеро обмелело!
– И хорошо, что обмелело, – с отвращением сказала тётя Шура. – Лезут туда и лезут, плавают и плавают, как будто других дел нету. Кишмя кишат. Как блохи. А купальники ты их видала? Непотребство! Тьфу! – Тут она уставилась на меня подозрительно.
– А у тебя почему волосы мокрые?
– В бане мылась, – соврала я.
– Днём? – изумилась тётя Шура.
– Вчера вечером, – сказала я, глядя на неё честно и ответственно, как пионер на знамя. – Просто сохнут долго.
– Тоже не дело, – осудила тётя Шура, но уже без прежнего пыла. – Ладно, пойду конфет возьму в автолавке.
– Вкусные конфеты? – заискивающе спросила я.
– Говно в фантике, – отрезала тётя Шура.
Тут из-за забора высунулась матушка.
“Алёна, развесь наши купальники, я за продуктами”, – деловито сказала она.
Тётя Шура выкатила на меня налитый кровью глаз.
– Мы всегда моемся в бане в купальниках, – быстро сказала я и сбежала, а вслед мне разносилось гневное тётишурино “городскииия! кишат и кишат!”
Ничего и не кишим, кстати.
Елена Михалкова
