Несколько лет тому назад я работала в Авиалесоохране. Это малоизвестная организация, часть Рослесхоза, которая занимается очень достойным и интересным делом – тушит самые сложные лесные пожары в недоступной тайге, причем пожарные попадают на место работы с помощью парашютов. Я не пожарный, но летала вместе с ребятами, как фотограф и журналист, и иногда жила в тайге по несколько недель.
Как-то раз я фотографировала тушение большого таежного пожара, – вдоль его кромки было сосредоточено сразу несколько групп парашютистов-пожарных, которые работали на расстоянии примерно 5-6 километров друг от друга.
Я поснимала одну группу, но там не происходило ничего особенно интересного, и я решила пройтись в одиночку до следующей группы, благо туда вела отличная дорога, проложенная лесозаготовителями, и я не боялась заблудиться.
Предупредив ребят, я двинулась по дороге. Лес я люблю, я шла, любовалась природой, хорошо понимая, что идти недалеко и все хорошо… и вдруг меня охватил совершенно беспричинный страх, он все усиливался и усиливался.
Было очень странное ощущение, – будто бы мое сознание соприкоснулось с каким-то совершенно чуждым, нечеловеческим разумом, и он меня словно ощупывает, выясняя, что я такое.
“Вредно быть такой впечатлительной” – думала я и шла вперед. Наконец, дошла до нужной точки, встретила группу пожарных, поснимала…
Вечером у костра мне рассказали, что в тех местах, где я шла в одиночку, видели стаю волков.
Позже я прочитала воспоминания биолога, который некоторое время провел в волчьей стае, будучи в нее принят.
Он предполагал, что волки общаются друг с другом чем-то вроде телепатии – “Мы все вдруг понимали, что на охоту пора”.
И я до сих пор думаю, что столкнулась именно с этим коллективным сознанием, с которым хорошо были знакомы наши предки – ведь взгляд хищника человек часто чувствует до сих пор, даже стоя к хищнику спиной.
(с) Анна Барне