Май прекрасен и дарит подарки. Цветы, птиц, голого мужчину на балконе…
Когда я вышла с тазиком мокрого белья, услышала робкое: “Здрасьте” и, оглянувшись увидела его – молодого, робкого, в одних трусах – я возвела очи к небу и сказала небесам: “Спасибо”.
Парень, наоборот, благодарить не стал и лишь вжался в стенку.
– Можно я у вас тут постою? – с надеждой спросил он.
– А где цветы? – сурово спросила я.
– Какие? – испугался он.
Я задумалась и ответила:
– Больше всего на свете в мае я люблю сирень. И серенаду!
– Какую? – еще больше испугался он.
– Любовную! – пояснила я. – Вас же ко мне на балкон привела любовь?
Парень судорожно сглотнул.
– Отчасти, да, – признался он.
– Тогда пойте!
– Я не могу, – пискнул он, – муж услышит.
– Моего мужа сейчас нет дома. А если бы он услышал, то, наверняка, подпел бы. У него хороший голос, – успокоила его я.
– У меня плохой, – занервничал парень. – К тому же я боюсь не вашего мужа, а того, – он нервно показал пальцем на балконную перегородку, отделяющую мой балкон от соседского.
Я, разумеется, сообразила, что это голое двадцатилетнее счастье предназначалось не мне, а молодой ветреной соседке, у которой муж слишком часто уезжал в командировки. И тут, как это бывает, совершенно некстати, вернулся. Но – мой балкон, мои правила.
– Ладно, – смилостивилась я, – рассказывайте стих.
– Чего? – совершенно перепугался парень.
– Раз не умеете петь, рассказывайте мне стихи. В школе ведь учили?
Парень судорожно сглотнул и нервно оглянулся на перегородку. Взбешенный чужой муж уже не казался таким уж страшным, по сравнению с неадекватной мною.
– Выхожу один я на дорогу, – начал он, и запнулся, вспоминая…
– Сквозь туман кремнистый путь блестит, – подсказала я
– Спасибо, – кивнул парень и повторил, а потом продолжил: – Речь тиха
– Ночь тиха, – поправила я. Он благодарно кивнул:
– Ночь тиха, пустыня внемлет богу, – и добавил: – а вы не вызовите полицию?
– Если дочитаешь до конца стихи – не вызову, – пообещала я.
Парень воспрянул духом и почти без ошибок докончил стих. Даже с выражением.
Короче, повела я этого горе-любовника к себе в комнату. Не держать же его на балконе – мне надо там белье развесить.
Увидя мою не застеленную кровать, парень опять занервничал, но я, вместо того, чтобы тащить его на ложе страсти, нырнула в шкаф.
– Тебя же надо как-то одеть, – задумчиво сказала я, выискивая подходящую одежду.
– А может вам сходить к моей… этой… – предложил парень. – Скажете, что за солью…
– Ага! Твоя “эта” только по балкону мне соседка, а квартира ее в другом подъезде находится. Предложишь мне переться за щепоткой соли в соседний подъезд?
Короче, нашла я в кладовке старые джинсы своего сына, которые он оставил со времен моего ремонта, и парню дала. Ничего, что в краске и рваные – молодежная мода и не такое выдержит. Футболку свою ему дала – она хорошо обтянула широкие плечи. А вот обуви у меня не было. Поэтому пришлось ему идти босиком.
– Давай я тебя подвезу на машине, чтобы ты не перся через весь город босиком, – предложила я.
– Спасибо, вы так добры, – смутился парень.
– Да не добрая я, просто мне стихи твои понравились.
– Что, правда? – оторопел он.
– Стихи, которые читают на балконе в голом виде не могут не понравится, – подмигнула я.
Во дворе нас тотчас засекла группа наблюдения за порядком в лице наших бабулек. Они с начала теплых дней усаживались на лавочку, не покидая свой пост до самых сумерек. Молча проводили нас взглядом. А когда я возвращалась назад, ласково поинтересовались, что за молодой человек со мной шел, племянник, небось.
– Ну почему, племянник, – гордо я им ответила, – кавалер! Он приходил ко мне стихи читать!
И ведь не соврала.
Бабульки так и застыли сидеть с раскрытыми ртами.
Самое забавное, что через несколько дней мой кавалер опять явился ко мне. Правда уже одетым и с огромным букетом сирени, с которым он прошествовал на виду всего двора.
Он зашел поблагодарить и вернуть вещи. Но слава мерзавки, которая совращает молодых парней, закрепилась за мной навсегда.
Остались довольны все. Я получила почетную репутацию совратительницы. Парень был очень рад, что целым выпутался из дурацкой ситуации. Мой муж долго ржал, а бабульки получили офигенную тему для пересудов на много лавочек вперед.
Недовольна лишь та ветреная особа, с которой благоразумный парень перестал общаться, решивши, что это себе дороже. Она уверена, что я отбила красавчика для себя, тем более, что все это подтверждают.
Я не возражаю. Даже, когда она при встрече шипит мне вслед: “Ведьма”…
Зачем отрицать очевидное…
(с) Ирина Подгурская