Тренирую утреннюю пробежку.
Глубоко дышу кислородные молекулы, подставляю послевчерашне-припухлое лицо прибрежному, омолаживающему муссону. Оздоравливаюсь, короче.
Море волнуется, как мамаша абитуриентки.
Прибой мелкими жменями швыряет мне под ноги куски янтаря, и соленая пена, словно взбитыми сливками, заполняет отпечатки следов моих мускулистых пяток.
Морская синева гармонирует с небесной лазурью, а отдохновение души – с напряжением тела.
Всем организмом чую, как здоровье бесповоротно просачивается в мои, “потраченные” накануне, телесные клетки.
В это самое время, за моею широкой спиною, уныло перебирает четырьмя лохматыми конечностями моя ленивая ушастая собакевич.
Совершенно очевидно, что этот утренний променад не входил в ее планы, а наоборот, намечались сладкие потягивания на диване, неспешная чашечка кофе, тосты, круассаны, и погладить.
Утро не удалось, короче.
Кроме того, вместо энергичного бега рядом со мной, она, за каким-то лядом, отвлекается на каждый встречный камень, размером больше теннисного мяча, нюхает его каменистый запах и глубокомысленно присаживается рядом.
Темп не держит совершенно!
Сбивая дыхание, я ору ей издалека, шоб догоняла, но эта белобрысая скотинка делает вид, что не слышит.
Над нею, перекрикивая меня, горлопанят досужие чайки, и с дальнего расстояния мне мерещится, что некоторые из них имеют яростное желание укусить мою нерасторопную спутницу в хвост.
Вероятно, чайки подозревают в этой маленькой белой собачке рыбную еду, а, впрочем, кто знает, что на уме и этих морских птиц. И вообще, есть ли у них ум…
Ладно. Не отвлекаемся. Это повествование не о птицах, а о том, как благовоспитанные, дрессированные до цирковых параметров суки, находят в своих зубастых недрах внезапную тягу к борьбе за свободу и демократию. Прямо Мандела какая-то…
А я же бегу! У меня же процесс!
Я же и в мыслях не держу, что моя домашняя, ручная собачка может в одночасье возомнить себя Нельсоном Манделой, и рискнуть своим благополучием в обмен за свободу, равенство и братство с дикими животными прибрежной полосы! И вот…
Чу! Я оглядываюсь, чтобы крикнуть хрестоматийную команду “Ко мне!”, но вижу, как моя причесанная, надушенная блондинка элегантно чешет, не оглядываясь, в дюну, и, вроде как, ей наплевать, что хозяин ревет подстреленным маралом.
Ну, думаю, все, капец тебе! Счас таких люлей отконтрабашу, и на поводок до конца жизни! В будку к Полкану вместо Полкана! Мандела, кстати, 27 лет отсидел за тягу к свободе…
Меняю направление на противоположное, соколом залетаю на дюну, но… Нету моей собаки. И за тем кустом нет. И за этим…
А есть теперь только холодный камешек тревоги, проникший мне в грудную клетку, и величиной он вовсе не с теннисный мячик, а как минимум, с баскетбольный.
Учтем для справки, что данное событие произошло впервые в жизни. И я не про камень в душе сейчас, а про собакин побег.
По инерции, вполголоса ругаясь всевозможными словами, в эфир я выдавал поражающие сладкоголосьем тембры:
– Жужечка! Жужечка! Иди ко мне, хорошая собака!
Но мрачный, поросший кустами ежевики, лес гудел ветвями в ответ. Молчал, короче.
Вот тут-то и началась настоящая пробежка.
Зигзагами, из дюны к берегу, от берега в дюну, я поставил личный рекорд по пересечению пересечённых местностей.
На этой горке я сжег половину вчерашних закускиных калорий. Вначале я походил на молодого быстрого сайгака, но вскоре представлял из себя анекдотную корову, падающую из-под купола цирка, и встающую с приветствием: Бл, когда я уже сдохну.
Однако это было еще не все.
Замысловато петляя по дюне, я добрался до исходной точки, здраво рассуждая, что не будь дурой, она прибежит домой. Но этим прекрасным похмельным утром дом еще спал, и Жужи не видел.
Тогда я разбудил своих товарищей по счастью и, выдав им для заступления в караул по бутылочке вкусной местной собойки, выставил посты.
Первый поехал по велодорожке, купленной за демократические деньги Евросоюза. Второй принялся барражировать вдоль береговой линии, а я, тоже на велосипеде для быстрейшего попадания в точку потери, поехал опять в дюну, поглотившую мою белобрысую блондинку.
Жива ли хоть, вопрошал я у чаек, памятуя их желание покусать моего питомца за хвост…
– Чемодан-вокзал-Россия! – отвечали мне пернатые литовские жители Евросоюза.
До точки вброса я добрался быстро, благодаря двухколесному другу, но дальше, я проклял тот день, когда научился на нем ездить! И еще тот день, когда я завел собаку.
Этот сектор леса, который я прочесывал, включал в себя все виды непроходимых ландшафтов.
Распугивая своими шортами диких зверей, я пробирался через колючие иглы ежевичных плантаций и жгучие объятья крапивных полей, я расталкивал локтями не пуганные стада кабанов и отшвыривал натренированными ногами, обутыми в безопасные вьетнамки, зазевавшихся змей и гадюк. И все это с велосипедом и елейными песнопениями:
– Жужечка, плять, прийди ко мне, хорошая собачка!
В финале я по пояс пересек средних размеров болотце, а где-то вверху, в тумане, на моих высоко вытянутых, мускулистых руках, покоился велосипед. Потому что, русские своих не бросают.
Когда я выполз обратно к морю, чтобы глотнуть немножко свежего бриза, велосипед поддерживал меня за талию, и умиротворяюще рассказывал, что он тоже хороший, не хуже, чем собака, и к тому же на нем можно ехать, если, конечно, не болото и ежевика. Главное, цепь подтянуть.
Вот! – подумал я. Цепь! Вот что главное в отношениях со своими питомцами. И с велосипедами, и с собаками. И тут я понял, что он, в общем-то, нормальный парнишка. Это я про велосипед сейчас.
И в этот самый момент, когда на периферии вспотевшей головы просияла мысль, что я отлично понимаю велосипединый язык, из-за куста лиственного растения вышла Жужа.
Вид имела весь в репьях и колючках, но счастливый. В руках у нее находился красивый букетик, и пакетик Прада.
Я хотел замахнуться чем-нибудь тяжелым, но сил хватило только на то, чтоб погладить.
– Ты хоть предохранялась, дитя мое? – спросил я вмиг охрипшим голосом.
– Я не такая, – ответила моя свободолюбивая блондинка, и потом долго говорила о том, что больше так не будет.
Обратный путь из моей утренней пробежки был приятен. Я лежал на широкой спине своего велосипеда, а Жужа вела его за поводок.
Они мило общались про терпкий вкус ежевичного конфитюра, а я смотрел в небо.
Какое же оно красивое.
(с) Олег Разоренов