У Ольги Аркадьевны было одиннадцать детей самого невыносимого школьного возраста.
По одному в каждом классе, от первого до последнего.
Поэтому у Аркадьевны немного дергался глаз и пальцы на левой руке иногда сами собой скрючивались в куриную лапку. Но вообще она была неплохой женщиной, временами даже хорошей.
Иногда ставила цветочные горшки в подъезд, а когда их крали, вешала плакат: «Если не вернешь цветок, то засохнет твой стрючок!»
Она никогда не вызывала полицию, когда кто-то из соседей громко страдал в караоке в три часа ночи. Она приходила сама и в замочную скважину кричала, куда она сейчас засунет микрофон вместе с ланфрен ланфра ла та ти та.
Но когда она увидела объявление:
«В изобретательскую лабораторию требуется уборщица», в голове у Ольги Аркадьевны что-то тонко-тонко динькнуло, будто порвалась струна и перед глазами пробежали крупные титры: «Это шанс!»
На собеседовании она больше задавала вопросы, чем отвечала:
– А вы правда изобретатели? А чо вы тут делаете? А есть у вас, например, машина времени или это все враки?
Изобретатели так восхитились, что хоть кто-то заинтересовался их работами, что не только рассказали про машину времени, но и тут же поволокли Аркадьевну ее позырить. И даже уговаривали сфотаться на фоне агрегата. И тыкнуть в огромную красную кнопку.
– Тыкните, тыкните, не бойтесь!
– Я, между прочим, в одиннадцати родительских чатиках состою, я ничего в этой жизни давно не боюсь. А что будет хоть, если я тыкну?
– А вы тыкните и узнаете.
– Фиг с вами. – Аркадьевна решительно тыкнула в красную кнопищу.
Из машины времени со скрипом высунулась механическая рука и протянула женщине сосательную конфетку.
– Правда здорово? – запрыгали от восторга изобретатели.
– Не дай бог, чтоб мои дети в изобретатели пошли. Ноги оторву. – подумала Аркадьевна, а вслух вежливо кивнула.
– Только вы ее мокрой тряпкой не протирайте, ладно? А то она током бьется.
– За кого вы меня принимаете! – возмутилась Аркадьевна, потому что не собиралась протирать машину времени ни мокрой тряпкой, ни сухой.
У нее вообще были другие планы. Может даже смыться в мини-отпуск от семьи, куда-нибудь к динозаврам. Но сначала…
Был прекрасный осенний день. Пушкин скрипел пером по бумаге и бормотал себе под нос:
– Октябрь уж наступил —
уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветве…
В этот момент сзади раздался шепот:
– Вот ты где, паразит!
В следующую секунду на голову поэта стремительно опустился тяжелый тупой предмет. Уже лишаясь сознания, Александр успел обернуться и кое-как разглядеть в радужных всполохах женский силуэт.
Это было так незабываемо, что Пушкин пробормотал:
«Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты!»
Тут его долбанули контрольный второй раз и все померкло.
В это время какая-то неопознанная женщина с учебником по литературе хаотично появлялась в разных веках и отвешивала пинки и подзатыльники всем писателям и поэтам, до которых могла дотянуться.
Особенно досталось бедолаге Льву Толстому, женщина дергала его за бороду и спрашивала:
– Будешь еще про собачек утопленных писать? Будешь?!
– Да не я это. Это Тургенев, Тургенев все!
Тут Льву Толстому повезло и изобретатели отловили женщину огромным матричным сачком, как сома и вытянули в наше время.
Аркадьевна сидела в сачке устало и даже горделиво. По лицу было видно, что она ни в чем не раскаивается.
– Ольга, как вы могли! – возмущенно сказали изобретатели. – Он же старенький дедушка совсем!
– Ага, как толстенные книги на двух языках шпарить, так не старенький. А мне потом домашку по лит-ре помогай делать. А у меня ОДИННАДЦАТЬ детей. А я жить хочу, понимаете? А не «И живет до сих пор Герасим бобылем в своей одинокой избе»
Изобретатели хотели сделать ей выговор и уволить, но не стали.
Среди них тоже были родители, которым вечером предстояло помогать делать домашку.
Жалели изобретатели только об одном, что сами до такого не додумались.
Так и осталась Аркадьевна при лаборатории.
Тем более, вместо зарплаты она попросила просто иногда посидеть одной где-нибудь в каменном веке.
Вскоре птеродактили научились кричать слово: «Мать, мать, мать».
И “ланфрен ланфра ла та ти та”.
Конец
Зоя Арефьева