Мышь Шурик тихо шуршал в пакете с крупой, и никому не причинял зла. И вдруг! Вспыхнул яркий свет и громкий голос сказал: «Вот ведь, сволочь какая!»
Шурик заметался на тему выскочить из пакета, но было поздно: пакет захлопнулся, взмыл над полкой, где он стоял до этого, и куда-то поплыл. Шурику только и оставалось, что зарыться с головой в крупу – авось, не достанут.
Достали. Пакет накренился, и Шурика вместе с крупой вытряхнули в большую глубокую миску. Испуганный мышь побежал сразу во всех направлениях, однако – тщетно: края у миски были идеально гладкие и скользкие. Прыгай, сколько угодно, – не выпрыгнешь.
Тогда Шурик сдался – замер посреди миски, оцепенев. Только усы дрожали. И сердце.
Где-то сверху, у Шурика над головой, разнообразно дышали и сопели. Слышались голоса:
– Какой маленький! Какой хорошенький!
– Жаль, маленький – на один зуб.
– Такой маленький, а уже – сволочь!
– Бедненький. Маленький совсем.
«Это они обо мне – думал Шурик. – Есть будут. Ишь, примеряются. Положат на один зуб, другим – сверху, и…»
Додумать не успел, его взяли за хвост и вознесли над миской. Шурик в ужасе замолотил лапками по воздуху. Жить хотелось, как никогда.
Так висел он довольно долго. Голоса о чем-то совещались между собой. Нехорошо пахло кошками. Время от времени Шурику в бок тыкался чей-то мокрый нос, знакомо пахнущий крупой, в которой так хорошо и беззаботно жил мышь до сегодняшнего дня. А теперь он раскачивался, как маятник, на собственном хвосте – в ожидании собственной участи.
«Скорей бы уже ели, что ли» – тоскливо думал Шурик, про себя надеясь, что не станут.
Не стали. Посадили в стеклянную банку. Туда же бросили кусочек хлеба и ломтик сыра. Потом добавили бумажку от конфеты и куриную косточку. Но Шурик ничего этого есть не стал. Утомленный донельзя переживаниями, он накрылся бумажкой и уснул, подложив под голову хлебный мякиш.
– Вот только мыша нам и не хватало – сказала кому-то в глубине дома собака Дуся. – Скоро тебе все сядут на голову. Ты бы еще паука завела.
«Не надо меня заводить – думал паук Сережа, сидя под потолком. – Не хочу я на вашу голову. Мне и в углу хорошо».
И, словно занавес, задернул паутину.
(с) Людмила Старцева