Диккенс критиковал свою жену – она слишком полная.
От того, что ест много жирной пищи и все на диване лежит.
Она глупая и не о чем разговаривать.
Детям мало внимания уделяет.
И с психикой у неё неладно; припадки ревности и слезы на ровном месте.
И великий, мой любимый писатель написал публичное письмо о своей жене – с критикой.
И читатели сочувствовали гению.
А я весь день думаю: немудрено растолстеть, если за 12 лет родишь 10 детей.
Троих похоронишь.
Будешь тут лежать на диване без сил.
И трудно десятерым детям, мужу, родственникам и гостям уделить много внимания…
И покажешься глупой и неуклюжей, хотя вот в Америку на страшном пароходе она с мужем плавала; и детей храбро рожала.
И с психикой – и мы бы заплакали, если бы по ошибке домой доставили браслет, который муж купил юной актрисе…
В этой актрисе и было все дело – жена постарела и расплылась.
А девушке было 18 лет. Вот и все.
Не в жене было дело. Опостылела она, а развод не приветствовался.
И Диккенс приказал заложить кирпичом проход на свою половину спальни – несколько демонстративно, мягко говоря.
И эта толстая, глупая и ненормальная жена встала, надела шляпку и навсегда уехала из дому.
Чтобы не унижаться.
Не слушать критику и не читать её в журналах.
И детей ей не отдали. Так она и прожила остаток жизни одна.
И, когда писатель умер, только и попросила:
– Опубликуйте письма, которые мне Чарльз писал в юности. Пожалуйста! Пусть все знают, что он любил меня; а я была стройной, весёлой, остроумной…
Но даже это не сделали.
И критика – это когда нас не любят, вот что я думаю. И хотят избавиться. Но не признаются в этом даже себе.
И лучше надеть шляпку и уйти, как сделала эта смелая и благородная женщина.
Анна Кирьянова
