В девяностые (1990-е года) вырубка джунглей была рядовым делом, которым, не прячась и не таясь, занимались многие корпорации, например, японские.
В западной части острова Новая Гвинея, принадлежащей Индонезии, японцам обломилась (не спрашивайте, как) деляна (участок) в девственном лесу. Площадью в несколько тысяч квадратных километров. И удаленная от любой цивилизации на сотни верст. Японцы не рубили ее всю – в этом не было смысла – а точечно вырезали ценные деревья. Не знаю, как они называются – красное дерево? Железное дерево? Знаю только, что в начале нулевых (2000-е года), в Джакарте я видел в офисе какого-то ЦБК стол из цельного массива такой ширины, что любой бы почувствовал себя за ним спокойно напротив любого оппонента.
Японцы действовали по отработанной технологии «верхний склад – нижний склад». Валили и пиловали деревья, перетаскивали стволы к центральному лагерю у реки, сплавляли до лагеря в нижнем течении и вывозили оттуда по грунтовой дороге. Снабжался верхний склад авиаотрядом из нескольких советских Ми, которые обслуживали бывшие советские летчики и бортинжинеры.
Один из них рассказал эту историю.
В индонезийской Новой Гвинее – провинции Ириан Джайя – живет около тысячи племен, говорящих на примерно стольких же языках, принадлежащих нескольким языковым группам. Каждый год там вымирает одно или два племени, чьи языки и обычаи не были никем записаны и изучены. Деляну японцев населяли два племени – по одному с каждой стороны реки.
К девяностым оба племени изобрели футболки, трусы и мачете. Кроме этого, они ничего не изобрели.
Диалекты их принадлежали к двум полярным по отношению друг к другу и плохо изученным языковым группам.
Общение между представителями двух племен, или представителями одного из них и людьми внешнего мира происходило при помощи знаков.
Японцы эксплуатировали оба племени попеременно.
По четным дням одно из них таскало через джунгли стволы, по нечетным другое.
Так было заведено потому, что оба племени связывала дичайшая вражда – несколько тысячелетий они убивали друг друга, ели трупы противников и бальзамировали их головы.
В качестве страховки от межэтнических конфликтов в верхнем лагере работало два австралийских этнографа. Они ненавидели японских капиталистов, но служили при них толмачами, потому что другой возможности изучить эти интереснейшие племена и их языки у них не было.
В лагере так же жили представители третьего племени, которое уже постигло бумагу и карандаши. Они не умели писать буквы, но могли ставить галочки.
Эти туземцы служили при японцах буграми (бригадир). Следили за тем, как то или другое племя волочит или катает лес, и оценивали их работу. Они были безгранично лояльны японцам, потому что видели в них источник грамотности, возвысившей их над обычными папуасами.
Несколько лет все шло своим чередом.
Племена поочередно приходили на смены и возвращались с них в свои хижины. Японцы кормили их бобами и рисом. Иногда туземцы за спиною бугров тырили какую-то мелочь – ключи от бензопил или отвертки. Тогда австралийские этнографы проводили воспитательную работу и возвращали украденное. А русские пилоты глушили водку. Изо дня в день, по четным и по нечетным…
Понедельник тринадцатого октября начался так же, как любой другой день.
Туман поднялся от реки к вершинам деревьев. Японские лесорубы позавтракали в общей палатке за одним длинным столом с синими русскими, бронзовыми от загара этнографами и коричневыми буграми и вышли встречать нечетное племя, жившее на том же берегу реки, и носившее белые трусы и майки.
Но вместо них японцев встретили красные, четные папуасы. Лесорубы не успели удивиться. Из джунглей навстречу перепутавшим четность дней красным уже выходил боевой строй белых.
Сверкнули мачете. Полилась первая кровь. Все произошло так внезапно, что первое время никто не мог понять, что делать. И то сказать – ты завтракаешь аккуратно разложенным по своим отделениям водорослями и рисом и вдруг на твоих глазах человеку отрубают руку под корень и из артерий, как в плохом самурайском боевике, фонтаном хлещет кровь.
Первыми опомнились грамотеи. Их пробудила лояльность к их хозяевам. Они самоотверженно бросились разнимать воюющие стороны. Японцы же, согласно технике безопасности, организованно отошли к вертолетам и улетели в нижний лагерь.
Об австралийских этнографах позабыли. Но это был их звездный час.
Они много слышали о ритуальных войнах и, наконец, одна из них случилась у них на глазах. Причиной ее была вовсе не путаница в цифрах.
Нет, оба племени, как уже понимали этнографы, прекрасно умели считать, и вели замысловатый календарь, привязанный к природным явлениям.
Появление на ветвях редкого паразитирующего гриба, фосфоресцирующего по ночам, означало начало цикла кровопролития.
Оба племени, не сговариваясь, шли навстречу друг другу точно зная, что у них будет война.
Этнографы это понимали, но ученые папуасы, пытавшиеся разнять сражающихся, ничего о таком не слышали, а если и слышали, то позабыли, как забыли всю дичь, из которой они пытались пробиться к чему-то лучшему. Они получили с обеих сторон. Опилки багрились в основном их кровью. Буквально за несколько минут все добровольные помощники японцев оказались перебиты.
Сражение красных с белыми шло своим чередом, следуя логике большинства войн. Прошло апогей, подошло к этапу истощения противников и закончилось так же внезапно, как началось.
Обе стороны разобрали своих погибших, обменялись отрезанными головами, и как ни в чем не бывало уселись друг против друга за общим столом в палатке японских хозяев позавтракать своими бывшими бригадирами, слишком сильно положившимися на цивилизацию.
Случился совершеннейший хэппи энд. Австралийцы, оставшиеся наблюдать за войной, защитились на уникальном материале. Жестокие охотники за головами продолжили валить собственный лес за плошки с рисом и изредка украденные отвертки.
Японцы, разобравшись в особенностях межнациональной вражды, успокоились по поводу безопасности. Они наняли новых бугров, которые кроме бумаги и ручек постигли премудрость огнестрельного оружия, и с удвоенной силой взялись за джунгли.
Расстроились только бывшие советские летчики. Они уволились, потому что почему-то решили, что этнографы не просто наблюдали за пикником, но сами приняли в нем участие. Это подозрение вошло в непримиримое противоречие с их примитивным представлением о дружбе народов.
(с) Андрей Павличенко