Недавно мне порекомендовали записать интервью дома с семьёй, чтобы создать «респектабельный образ».
Интерьеры жилища были послушно мною сфотографированы и отправлены на утверждение.
Приговор последовал незамедлительно: «Нет, это не пойдёт, это нельзя показывать. Надо будет арендовать что-нибудь приличное, как будто это ваш дом. Кошки вот у вас хорошие, породистые, их можно с собой взять. Остальное – слишком нищебродно».
Я заверила, что кошки у меня тоже беспородные, выругалась и отказалась от этой затеи.
Я живу в шкафу.
Мою типовую двухкомнатную квартиру жилой площадью 38 метров квадратных, иначе как «шкаф» ни называть, ни воспринимать нельзя.
В ней нет «свободах стен». Каждая стена либо шкаф, либо стол, либо тумба, либо кровать. Некоторые из них я сделала своими руками, чтобы освоить каждый полезный сантиметр пространства.
Мой большой «шкаф» предназначен, чтобы хранить вещи и давать нам приют для жизни, сна и отдыха. Я живу «в шкафу» находясь в трезвом уме и твёрдой памяти.
Совсем недавно, каких-то пятнадцать лет назад, я очень расстраивалась из-за этого «шкафа». Тогда нас тут было шестеро: я с мужем и двумя сыновьями, моя больная мама и няня младшего сына. И ещё кошка, без прописки.
Судьба распорядилась так, что мне выпало кормить и содержать их всех, для чего я работала на трёх работах, поэтому виделись редко.
Я приползала к ночи, когда все уже спали, а к моему пробуждению квартира была уже пуста. Кухня 5,5 квадратных метра не позволяла нам даже не праздники всем вместе сесть за стол, поэтому питались мы вахтовым методом.
Спали на двухъярусных кроватях и раскладушках.
Бельё, которое при наличии двух пацанов стиралось не переставая, развешивали по дверям и дверцам шкафов, от чего создавалось впечатление кухни в коммунальной квартире из старых фильмов.
Уживались, с трудом расходились в узких коридорах, тренировали многотерпение. Разве что воздуха было маловато.
Когда у меня выдавался выходной, я, вымотанная, забиралась днём на второй ярус, к младшему, и засыпала под какого-нибудь «Питера Пэна» или «Короля Льва» в укромном уголке, укрытая кошкой.
При этом в квартире никто не заботился о тишине – меня невозможно было разбудить, хоть из пушек пали.
Выходной заканчивался, наступало время идти на работу, я с трудом находила туфли, случайно зафутболенные под вешалку, и мне становилось стыдно за наш «шкаф».
Гостей никогда не приглашала. Мне казалось, что это всё неправильно, неприлично, я обязана что-то сделать, чтобы всем моим подопечным стало просторно и светло. Они же жили, улыбались, ходили в школу, на секции, болели и играли в нашем шкафу.
Казалось бы, есть простой выход – бери ипотеку, и будут жить твои дорогие на просторе. Но был у меня перед глазами пример мамы с папой, которым работа на кооперативную квартиру всю жизнь поломала. И это в те, советские ещё времена, когда не страшно было без работы остаться. Последнюю зелёную трёшку решали, как потратить, чтобы неделю прожить. А тут я – одна трудящаяся на всех. Что, если не выдержат ножки тоненькие (тогда ещё тоненькие) напруги, подломятся? И так еле-еле хватало, шесть ртов прокормить.
Благоразумие брало верх над стыдом, желанием быть такой же благополучной, как герои ТВ программ и фильмов, поголовно живущие в «приличных местах».
Я научилась кататься на роликах, что добавило мне свободы передвижения и радости. Надевала их прямо «в шкафу», неуклюже спускалась по лестницам и ехала туда, где не давит потолок в 2 метра 40 сантиметров.
Потом периодически стала уезжать без роликов, потом далеко-далеко на поезде, потом улетать далеко-далеко.
Выбираясь из шкафа, я научилась до поросячьего визга радоваться свободе от стен и обязательств. Это были мои крылья, выданные мне судьбой.
Годы шли. Нас стало меньше.
Сначала место дармоеда, по моему настоянию и решению судьи, перестал занимать муж, потом не стало мамы, а когда младший подрос, то и наша дорогая няня уехала на свою далёкую родину.
Мы остались жить «в шкафу» с сыновьями и кошками.
Наконец-то я разрешила себе рисовать. Навешали карнизов по всем стенам, где были свободные пятна для моих полотен и картинок.
На балконе поселили большой велосипед и лыжи, у нас появилась сушка, которая приняла на себя почти всю бельевую нагрузку. Посреди «большой», 15 квадратных метров комнаты, она же кабинет, она же мастерская, она же спальня, она же зал, она же холл, она же столовая, она же гардеробная, водрузился огромный мольберт, который в отсутствие работы можно использовать и как сушку, и как ширму для видеозаписей.
Кошки жрали акрил, утаптывали меня и устраивали бои без правил во время записи текстов, сыновья жили каждый по-своему, и приходили в «шкаф» отоспаться и поболтать за жизнь. Бытие налаживалась.
Я уже очень неплохо зарабатывала, и тут бы об ипотеке позаботиться, надеть ярмо на шею, но было поздно – я влюбилась в жизнь в шкафу, и не хотела с ней расставаться.
Вкладывалась во что угодно: львиную долю тратила на путешествия, обучения, интересные концерты, выставки, театры, лекции, экскурсии. Транжирила деньги, и была абсолютно счастлива, возвращаясь в свой «шкаф», полная впечатлений и идей. Почему? Да потому, что в нём оказался мой выход в Нарнию, в прекрасную волшебную страну, о которой можно только мечтать.
Мне не раз довелось пожить в большущих домах, и ̶п̶о̶р̶а̶б̶о̶т̶а̶т̶ь̶ (попахать) на их дорогостоящее содержание, и тогда до меня дошло: нельзя работать на квадратные метры.
Я не раб лампы, нельзя жить для квартиры, машины, дачи – жить надо для радости. Своей радости, в первую очередь.
«Нет такого слова хочу, есть слово — надо», — учили меня в детстве.
«Машина — наша кормилица, в первую очередь надо думать о ней, а потом о всяких глупостях», — внушали мне потом.
«Нам надо заплатить за свет и газ, за чистку снега и за ремонт дороги, а твоё обучение может подождать», — звучало бесконечно убедительно из года в год.
Это всё не про мою жизнь – это всё про служение, не пойми какому золотому тельцу.
Если ради квадратных метров я должна отказаться от Парижа или Флоренции, то нафиг пойдут квадратные метры, а путешествия будут со мной.
В «шкафу» рождаются мои придуманные миры, и всем нам тут хватает места. Этот «шкаф» теперь, в тяжёлые времена, бережёт мою копеечку. Это мой добрый старый «шкаф», на подоконниках которого уже не хватает места для цветов, самый лучший шкаф в мире! Нищебродский, говорите? Уверены? В трезвом уме и твёрдой памяти я живу там, где есть выход в мою Нарнию. Вот такая я, простите, «нереспектабельная», так что большое интервью о моей благополучной семейной жизни, увы, идёт нафиг.
Что может быть глупее, чем ехать из волшебной страны в чужой арендованный, как будто бы мой крутой дом, и врать оттуда о своём уюте и высоких потолках?
Я предпочитаю баловать душу. Она, вроде как вечная, ей больше внимания требуется. А квадратные метры с собой не возьмёшь. ИМХО.
Maria Voloshchuk
