Из Москвы меня вышибли 26 мая 1974 года.
Все отобрав на таможне.
– Это же мои награды, – сказал я таможеннику, сгребавшему конкурсные медали, значок лауреата Сталинской премии.
– Это, гражданин Ростропович, – отвечал таможенник, – награды не ваши, а государственные.
– Но вот и международные награды, и они не из латуни, из золота.
– А это – ценные металлы, которые вы хотите вывезти заграницу!
Мне оставили только собаку Кузю.
А в Англии бедного Кузю сразу схватили и бросили за решетку. В карантин. На полгода. И мне, самому оставшемуся без гроша, ничего не оставалось, как страдальца навещать и носить ему передачи.
Спасли друзья.
Вдруг позвонил дядя Марк, Марк Шагал, и сказал:
– 10 сентября открывается моя мозаика в Первом американском банке в Чикаго. Не смог бы ты сыграть на этом открытии Баха?
Ну, я же не мог отказать дяде Марку. Взял аванс, прилетел в Чикаго, зашел в гостиничный номер, услышал телефонный звонок, поднял трубку и услышал женский голос:
– Слава, может быть, вы меня не вспомните, я вдова Джерри Ворбурга.
Он умер два года назад и перед смертью сказал: – “Предложи нашу виолончель Ростроповичу. Если он ее не купит, пусть она навсегда останется в нашей семье”.
Я знаю, купить ее вы не сможете, но звоню, выполняя последнюю волю мужа.
Я покрылся мурашками от наглости и сказал:
– У вас единственный шанс безукоризненно выполнить волю вашего покойного мужа – немедленно прислать мне эту виолончель.
И перед самым началом концерта распахнулась дверь, за ней стоял человек, держа в руках Страдивари “Дюпор”.
Я взял за горло это сокровище и на подгибающихся ногах отправился играть.
В маленьком зале, у камина, я играл Третью сюиту Баха, все плыло у меня перед глазами, в руках моих пела моя виолончель…
Моя, потому что у меня был друг, Пауль Сахер, в Швейцарии.
Я поехал к нему на другой же день и сказал: – “Ты можешь составить счастье моей жизни?
Он спросил:
– “Сколько?” – И тут же выписал чек.
А оформлена была покупка за один доллар. Так принято, когда продается вещь, не имеющая цены. И даже те деньги, которые я заплатил, – ничто, этот инструмент – достояние человечества.
А я на нем играю.
На фото – Мстислав Ростропович и ньюфаундленд Кузя на трапе самолета. Собаку Ростроповичу подарили в 60-ые годы, восхищенные его выступлением канадцы.
(с)